06.02.2003
Олег Губар


Народився в Одесі, у Рік Змії (1953) під сузір'ям Скорпіона (16 листопада), цьому і відповідаю. Одесит у шостому поколінні. Гроші став заробляти в шестирічному віці (виконував дитячі вокальні партії в місцевому оперному театрі), завдяки чому сам для себе придбав перших олов'яних солдатиків. Закінчив музичну школу з класу скрипки. Вчився в середній школі N 92, колишній гімназії Іглицького, де раніше за мене навчався Осип Шор - прототип Остапа Бендера. Пішов його стопами. Служив у Радянській Армії, був студентом інституту інженерів морського флоту, а потім університету (закінчив геолого-географічний факультет), археологом, геологом, робітником-грабарем, вантажником, слюсарем, фрезерувальником, газівником, асенізатором, науковцем і навіть журналістом. У результаті став фахівцем у сфері алкогольної топографії і президентом Одеського клуба міських божевільних імені Володі Дубиніна. З 1979 року - на інвалідності (із приводу мозків). Був чотири рази одружений, причому завжди вдало. Написав і видав десяток книжок і брошур з широкої проблематики, починаючи від цін на повидло в 1813 році і закінчуючи актуальними турботами місцевої алкоголічної громадськості; влаштовував усілякі хуліганські акції типу археологічних розкопок у центрі міста чи експонування діючих самогонних апаратів, за що і знайшов деякі лаври і специфічний авторитет. Протягом дев'яти років мав статус біженця, але залишився і вербую таких же дружків для будівництва на просторах СНД нового населеного пункту - Мудограда. Найкраще, що зробив сам, - дочка Маша і син Федір. Володію нерухомістю - могилами двох дідусів, двох бабусь, однієї прабаби й однієї тітки, у кожну з яких (могил) маю право лягти сам за давниною років. У зв'язках, якы ганьблять мене, помічений неодноразово. Коханих ніжно цілу повсюди.
Усі


ІЗ КНИГ І БРОШУР ГУБАРЯ:

"Пушкін. Театр. Одеса", 1993
"Сто питань "за Одесу", 1994
"Академік Олександр Штеренгерц", 1995 (разом з Е. А. Поклітаром)
"Зброя самозахисту", 1995
"Народна ікона Центральної, Лівобережної і Південної України XVIII-XX сторіч", 1997
"Вдивляючись в обличчя. До 155-річчю фотографії в Одесі", 1998
"Воронцов і Воронцова", 1999
"Людина з вулиці Тираспольської", 2000
"Second hand", 2001
"Дрібне хуліганство", 2002
Зараз (і завжди) пишу "Одеського Улісса"
Підготував до друку і видав книгу свого покійного друга В. Чарнецького "Древніх стін негласне звучання", 2001 Член редколегії літературно-художнього й історико-краєзнавчого альманаху "Дерибасівська – Ришел‘євська" (у якому теж наслідив). Видається в Одесі (не я, а він) щоквартально. Вийшло у світ 11 номерів.
Публікувався чорт зна де. Від "Науки і життя" і "Літературної Росії" до "Веселки" і "Книжкового огляду". Зокрема в різноманітних наукових збірниках (геологічних, археологічних, історичних, краєзнавчих, літературознавчих, музеєзнавчих і т.д. та інше). Тепер навіть незрозуміло, навіщо. Через шкідливість, мабуть

ПРЕМІЇ ОСТАННІХ РОКІВ:

"За любов до Одеси"; премія Союзу журналістів, 1999
"За кращий літературний твір, виданий в Одесі", 2000 (за книгу "Людина з вулиці Тираспольської")
"Мережний Дюк", 2001 (друга премія в номінації "Мала проза")
"За кращу журналістську роботу", 2001 (за альманах "Дерибасівська – Ришел‘євська", разом з Ф. Кохрихтом і Е. Голубовським)


З КНИГИ "SECOND HAND"
Обиходные предметы, наше материальное продолжение - третья рука, глаз, ухо, ноздря, голова (огнедышащая) и др. - быстроживущи. Хлынул кипяток в чайный стакан, стакан обиделся и сказал: "П-ок". Дзинькнула тарелка - не медная, оркестровая, а мелкая, столовая. Поскользнулась бутылка. Подпрыгнула банка. Толстопузый трактирный заварной чайник получил по носу. Истерся веник. Разлохматилась зубная щетка. Гребенка потеряла молочные зубы. Облысел ершик. По трещинам на стеклах очков можно изучать геометрию круга. Рядовые нескончаемой бытовой кутерьмы-войны, ее неизвестные солдаты.
А предметы роскоши - долгожители. Генералитет. И еще - сервантно-музейные мумии. Египет - это одни пирамиды, сфинксы и саркофаги. История - это музей роскоши.
*
Надо, чтобы предметы жили, не превращаясь в слова. Потому что уже полно одних слов, оставшихся от предметов. Фижмы. Плойки. Пластрон. Шмуклерские товары...
*
Если я живу с бутылками и прочим барахлом, стало быть, я коллекционер? Обычно так меня типизируют, а могли бы - извращенцем. Ритуал типизации - иначе мы не можем. Так учили. "Тип мелкопоместного помещика". "Тип раздухарившегося духа". Тип-топ.
Ритуал всегда подразумевает наличие регламента - типологические черты. В любой коллекции (как и в любом извращении) устанавливается свой регламент. У меня регламента нет. Если не считать им жалостливость. Мне все жалко, что плохо лежит. (Разновидность клептомании?) Я подбираю это (жалкое) и уютно (на свой лад) устраиваю.
Продолжение следует.
*
Я устраиваю дома подобранное. Оно занимает в моей жизни так много места, что когда-нибудь для меня его (места) не останется. Однажды мне придется уйти в метель - как Льву Толстому. И меня тоже кто-нибудь подберет.
*
Обаяние старых вещей не есть их смысл. Красота вообще бессмысленна.
*
С этой водой однажды (и навсегда?) очень обмишурились. Ну стоял себе человек на берегу пустынных волн. И вдаль глядел. И, вроде бы, верно рассудил, что вода в реке проточная. Стало быть, в одну и ту же дважды не войдешь.
Оно как бы и так. Только со знаком наоборот. Войти! Размечтался! Это мы выйти из потока не можем! Если б мы могли прохлаждаться на берегу, тогда другое дело! Нас просто сплавляет по течению. И можно течь в удовольствие, не трепыхаясь. А можно всю дорогу барахтаться - если впереди паровоза на берег захотелось, попляжиться. На берегу стоит-таки один творческий работник. Да всего Один.
Я знаю только один пример, когда это правило как бы нарушалось. В 1950-1960-е годы мы обитали на улице Успенской, тогда - улице Чичерина, против бокового придела греческой Свято-Троицкой церкви. А в примыкающем к храму дворе жил одноклассник моей старшей сестры, по фамилии, если не ошибаюсь, Карцовник. У этого Карцовника была бабушка - вовсе не дряхлая, очень подвижная старушка: я часто видел ее в окне. Она всю дорогу сновала по комнате, что-то там хлопотала по хозяйству. Но, странное дело, бабушка Карцовника никогда не появлялась ни во дворе, ни на улице. Агорафобия? Позднее мне рассказали следующее. В годы оккупации эта женщина оказалась в гетто, каким-то чудом пережила что-то уж совсем непереносимое, и тогда дала обет, что если останется в живых, то уже никогда не покинет своего дома. И сдержала свое слово. Потом ее вынесли. А если бы, думал я, она вошла лет через сорок в другой город?..
Вот и вся история о воде, в которую не войти дважды.
*
Свойство вещей изнашиваться и истлевать называется временем.
...Мне могут возразить, что время - как свойство изнашиваемости вещей - слабеет и сходит на нет по мере этого самого изнашивания и истлевания. Это верно. Но лишь отчасти. Процесс изнашивания беспределен. Например, прибрежный песок: он постепенно истирается - в соответствии с законами гидродинамики. Но затем, достигнув определенного размера, песчинка прекращает дробиться (силы прибоя ограниченны), и она остается неизменной, причем сохраняет генетическую память о том прежнем, чем была. (Описание адаптированное, но верное).
Посуда бьется (жди удач?). Бьется и раздавливается. Вероятно, во фрагменте остается тем меньше времени, чем менее он опознаваем, то есть чем меньше у него шансов быть атрибутированным.
Вот и получается, что мы буквально топчем время. И никак не можем затоптать.

Повна адреса статті : http://kiev.guelman.ru/people/gubar/